Банкротство физических лиц, которое планируется ввести в России с 1 октября, стало темой очередного заседания «Дискуссионного клуба». После принятия закона эксперты ожидают вал банкротств, что затруднит работу судов. Для должников, которые попали в сети долгов из-за жизненных обстоятельств и кризиса, закон может стать глотком свежего воздуха. А представители банковского сообщества ничего хорошего в законе не видят: это возможность уйти от долговых обязательств нечистоплотным заемщикам, и самим банкам инициировать банкротство невыгодно. На прошлой неделе стало известно, что закон о банкротстве физических лиц отложен с 1 июля до октября. И не исключено, что его введение будет перенесено еще на более поздний срок. Объясняют это разными причинами: неготовностью судов и участников рынка, «сыростью» законопроекта и непониманием сути законопроекта на местах.
По словам доцента кафедры антикризисного управления ЮУрГУ Владимира Колодкина, ученые-юристы сейчас активно занимаются проработкой законопроекта. «Мы, международный факультет ЮурГУ, этим занимаемся активно, готовим арбитражных управляющих, — заявил он. — Следует ли нам применять инструмент? Во всех мировых порядках такой институт существует, у нас его развитие до сих пор сдерживалось. И до сих пор возникает противодействие, чтобы был включен этот механизм. Многие люди ждут, чтобы обратится за списанием долгов». По оценкам эксперта, после принятия закона ожидается вал исков о банкротстве. Ссылаясь на данные опросов, Владимир Истомин заявил, что может быть подано порядка 400 тысяч исков о банкротстве.
Должник, по мнению эксперта, должен иметь возможность защититься и защитить свои права. «Должник, обремененный долгами, не имеет будущего, никогда не будет работать в белую. Он вынужден скрывать свои доходы, чтобы как-то выживать. Наше исполнительное производство желает лучшего. И кредитор имеет большие проблемы к должникам. Хорошие слова в адрес банковских структур говорить не буду. Это паразитирующий бизнес, дают кредит кому угодно. Сейчас банковская кредиторская задолженность достигает триллиона рублей. Проблема колоссальная, ее надо решать». При этом, по словам ученого, банковский сектор сопротивлялся введению закона о банкротстве физлиц.
Порог вхождения в банкротство составляет 500 тысяч рублей, но сумма это тоже очень условна, считает Владимир Колодкин. «Заложен критерий неплатежеспособности, — пояснил собеседник. — Он говорит о том, что если должник свыше трех месяцев не погашает обязательства свыше 500 тысяч рублей, то кредитор или должник вправе возбудить процедуру банкротства. Этот механизм работает во всех мировых правопорядках. Только порог вхождения гораздо ниже. В Великобритании — 1000 фунтов. В Прибалтике существует такой туризм: в Великобританию ездят туристы освобождаться от долгов».
По словам начальника отдела розничного кредитования СМП-банка Федора Истомина, с точки зрения банка ничего хорошего в законе нет. «Если банк выдал деньги, он должен получить их обратно, — рассуждает эксперт. — Человек, который ответственно относится к финансам, может реструктуризировать долг, и банки идут на встречу клиентам, есть целые программы по реструктуризации. Мне кажется, что законом воспользуются те, кто у кого нет собственности, люди, которые подкованы в законодательстве. Очень часто такие люди ездят на хороших машинах, но собственности у них не числится». Банкам, по мнению Федора Истомина, невыгодно инициировать банкротство, нет прецедентов и понимания. Банк должен понести расходы, банки тоже видят, есть ли у человека имущество. Подавать на банкротство на человека, у которого нет имущества, бессмысленно.
Директор юридической компании «Форлекс» Николай Попов отмечает, что в долговом споре есть три стороны: две враждующие и одна пострадавшая. «Это банки, злостные уклонисты и добросовестные заемщики. Законодатель хотел воздействовать именно на злостных уклонистов». Эксперт напомнил, что человек, признанный банкротом, в течение пяти лет не вправе брать кредит, три года не вправе занимать должности управляющие в юридических лицах.
«Очень много говорилось о несчастных банках и нечестных плательщиках. Пока ни у кого нет четкого понимание как это должно быть. Но совершенно очевидно, что это нужно. Нужно с социальной точки зрения. Меня не очень волнуют потери банка. То, что их никто не обманет, а они обманут всех – это показывает мировая история. Банк себя защитит, у него есть все ресурсы для этого. А вот население, которое в петлю лезет – вот что меня интересует. В «Уставе о банкротах от 1800 года» четко были прописаны виды банкротств: несчастная, неосторожная и злонамеренная несостоятельность. У нас очень много долгов от дурости, от низкой правовой, экономической культуры. Если закон о банкротстве уменьшит количество людей, которые лезут в петлю из-за долгов – значит он нужен, несмотря на все сложности. Но идти к этому надо».
